|
First Prev
31 - 40
41 - 50
51 - 60 61 - 70
71 - 80
Next Last
|
Николай
Registered User
From: Воронеж
Messages: 1584
|
 |
Siberian partisans / Сибирские партизаны |
|
|
|
На групповых фото этого видео видны партизаны Нерчинского завода Забайкалья. Исполняются партизанские частушки.
youtu.be/hqfLLRdNI1o
Командиры восточно-забайкальских партизан: сидят (слева направо) - И. Козлов, М. Черепанов, Д. Шилов, М. Якимов, А. Федеров; стоят - М. Ушаков, С.Киргизов, И.Лесков, А. Фалилеев.
|
Николай
Registered User
From: Воронеж
Messages: 1584
|
|
Siberian partisans / Сибирские партизаны |
|
|
|
Второго декабря, на третий день вооруженного восстания, в город Семипалатинск начали прибывать алтайские красные партизаны. Первыми из них прибыли части 10-го Змеиногорского полка под командованием тов.Палухина.
С колокольни Знаменского собора мы видели, как огромная людская масса одета в разнообразные овчинные шубы и полушубки, в больших бараньих шапках с красными лентами, с высоко поднятыми лесом грозных партизанских пик, широкой лавиной катилась в город.
...
На следующий день утром на площади у завода в рабочем поселке появились новые всадники с красными лентами на папахах. Это были дозорные 4-го полка алтайских партизан, шедшего в Семипалатинск со стороны бора.
Н.Родичкин. Незабываемые дни. Алма-Ата, 1958. С.135
|
Николай
Registered User
From: Воронеж
Messages: 1584
|
|
Siberian partisans / Сибирские партизаны |
|
|
|
Вопрос 7-й: Какое вооружение и обмундирование у красноармейцев?
Ответ: Есть трехлинейные винтовки, берданы и дробовики. Оружие в недостаточном количестве. Обмундирование самое разнообразное, погон нет. Видел у некоторых на фуражках чешские ленточки.
Опросный лист священника Вознесенского собора о.Николая Литвинцева, бывшего в плену в отряду большевистском, действующем в Нижнеудинском уезде, по Шипицынскому тракту // Партизанское движение в Сибири. Том 1. Енисейский край. М.-Л., Госиздат. 1925 г. С.218-219.
В одном из партизанских отрядов, действовавших в Забайкалье, в районе Нерчинского завода, песня «Красный бант» была переделана в песню «Красная лента», которую обязательно пели новички при получении партизанской красной ленты. «Командир отряда, зачисливший к себе новичков, давал им боевое задание, после его выполнения они выстраивались перед шеренгой старых, опытных партизан, запевали эту песню; затем командир прикалывал им на грудь красную ленту. Новички, получив красную ленту, начинали петь песню. При повторном исполнении песню подхватывали и старые партизаны» (записано от бывшего партизана И. Козулина, с. Суво, Баргузинского аймака, 1936).
Лента красна
С красным бантом,
На груди моей,
Получил я в буре боя,
Против палачей.
Жизнь свою я молодую
За Родину сложу.
За невесту, мать родную
Жизнь отдам свою.
Мать моя – страна родная,
А невеста – красный бант,
И иду я в бой с врагами
Против черных банд.
Элиасов Л. Е. Народная революционная поэзия Восточной Сибири эпохи гражданской войны. Улан-Удэ, 1957. С.140
Протокол заседания членов Главного штаба крестьянской Красной армии Алтайского округа. Заседание открывается 19 сентября 1919 г. в 8 часов вечера.
<...>
4) Товарищ Толоконников предложил ввести отличия в армии как рядовых бойцов, так и командного состава. Предложение это принимается и постановлено для отличия всем рядовым бойцам носить отличительные знаки на головном уборе, а командному составу: строевым - на левой стороне, а штабным - на правой стороне груди. Формы знаков выработать Главному штабу.
Партизанское движение в Западной Сибири в 1918-1919 гг. Сборник документов. Западно-Сибирское краевое издательство. Новосибирск, 1936 год. Библиотека А.Д.Матюшенко. С. 129-130.
Приказ №6 по Западно-Сибирской Крестьянской Красной Армии
21 октября 1919 года
<...>
§ 4
Кавалерийскому отряду Стоволкова, для отличия от другой кавалерии, нашить красные лампасы, которые также служат отличительным знаком в бою, т.к. не один раз случилось, что пикари бросались в атаку на свою кавалерию.
Там же. С. 218.
|
Николай
Registered User
From: Воронеж
Messages: 1584
|
|
Siberian partisans / Сибирские партизаны |
|
|
|
Цой До Лин, командир китайского партизанского отряда. г. Владивосток, 1922 г.
1920 год, 23 февраля. Демонстрация комсомольцев шахты №10 Сучанского рудника в День Красной Армии. Надпись на плакате: "Да здравствует Рабоче-Крестьянская Красная армия - вечная защита трудящихся от белогвардейцев и интервентов".
Владивосток, 1920
|
Николай
Registered User
From: Воронеж
Messages: 1584
|
|
Siberian partisans / Сибирские партизаны |
|
|
|
Еще оружие партизан.
Фото из Музея современной политической истории: tushinetc.livejournal.com/146279.html
Красные партизаны Тасеево с трофейным пулеметом Сент-Этьен. Кадр из фильма "Красный газ". Опубликован в газете "Огонек", №1 (92), 1925.
From: siberia.forum24.ru/?1-12-0-00000066-000-140-0
|
Николай
Registered User
From: Воронеж
Messages: 1584
|
|
Siberian partisans / Сибирские партизаны |
|
|
|
Я думал, что исследования о партизанских боях велись только в советское время. Но я ошибался. Хороший пример современной работы о партизанских сражения представлен ниже.
ГОШСКИЙ БОЙ АМУРСКИХ КРАСНЫХ ПАРТИЗАН
Анализ литературы об истории партизанского движения на Дальнем Востоке показывает, что Гошский бой амурских партизан в 1919 году фактически выпал из поля зрения исследователей. Его описание, весьма лаконичное, содержится только в книгах В.П. Малышева «Борьба за власть Советов на Амуре» и А. В. Агеева «Амурские партизаны» (1). В более общих по содержанию трудах ему в лучшем случае уделяется несколько строк. На наш взгляд, по своей значимости и влиянию на последующее развитие событий в Амурской области Гошский бой заслуживает большего внимания и, соответственно, отдельного исследования.
Я.В.Прохоров (справа) и К.К.Высоцкий - члены штаба 1-го партизанского района
Прежде всего следует сказать об общей обстановке в Амурской области в 1919 году. Белогвардейцы и японские оккупанты в этом регионе редко чувствовали себя спокойно ввиду активных действий партизанских отрядов. Весной 1919 года в связи с начавшимися полевыми работами размах партизанской борьбы в области заметно уменьшился, но уже летом вновь стал набирать силу. В августе по инициативе Благовещенского подпольного штаба — Областного военно-полевого коллектива Амурская область была разделена на 4 партизанских района, каждым из которых руководил районный военно-полевой коллектив. 1-й партизанский район включал в себя территории современных Серышевского, Селемджинского, Белогорского и частично Ромненского районов, а также часть Мазановского района полевому берегу реки Зеи.
Гошский бой партизан 1-го района с японскими интервентами произошёл 5 октября 1919 года* на заброшенном опытном сельскохозяйственном поле Гош, в 4 км восточнее села Маргаритовки Мазановского района. В числе предпосылок Гошского боя можно выделить, во-первых, установление полного контроля повстанцев над всей территорией 1-го района, что не могло не вызвать ответную реакцию белогвардейских властей и интервентов, и, во-вторых, увеличение боевых сил 1-го района, сделавшее возможным вступление партизан в открытое столкновение с сильным противником.
Увеличение боевых сил 1-го партизанского района было вынесено на повестку дня после получения от Областного военно-полевого коллектива (ОВПК) информации о готовящейся операции всех партизанских отрядов области по взятию города Благовещенска. Приказ о наступлении на город, назначенном на 25 сентября, был получен штабом 1-го района 5 сентября (2).
* Здесь и далее все даты по новому cтилю.
.Диспозиция данного наступления была утверждена ОВПК 15 сентября, а приказ о мобилизации — 21 сентября (3). Позже сроки наступления были отложены до 21 октября.
Наступление с решительными целями предполагало наличие достаточно крупной группировки войск, создать которую было невозможно без мобилизации крестьян нескольких возрастов. Предыдущий опыт мобилизации молодёжи в 1-м районе показал недостаточную эффективность проведения её только по распоряжениям партизанского штаба. Было решено провести крестьянский съезд. Съезд представителей крестьян и партизан 1-го района собрался в деревне Лиманной Верненской волости. /20/
Штаб к этому моменту уже покинул село Верное и отступал на деревню Паутовку. К тому времени было получено известие о выступлении японцев из Мазаново (11), что означало невозможность отхода за реку Бирму (левый приток Зеи). Таким образом, направление вверх по Бирме оставалось единственно доступным для отступления в тайгу, поскольку державинскому направлению угрожали тарбогатайцы — около 100 жителей села Тарбогатай, которые наряду с другими старообрядческими селениями района участвовали в борьбе с партизанами на стороне белогвардейцев и интервентов. В этих условиях штаб 1-го района с помощью посылки вестовых начал стягивать все свои подразделения в Паутовку. Туда же отходил из Державинки и хозяйственный обоз. На сбор всего отряда в этом месте потребовались целые сутки. Противник активно не преследовал отступающих (12).
Как пишет П.Е. Вшивков, лишь на совещании штаба и командного состава в Паутовке было решено дать бой противнику на Гошском поле. Только после этого был назначен «командующим армией» бывший прапорщик В. Задерновский (13). Полностью подтверждает свидетельство Вшивкова и Задерновский. По его словам, на данном совещании «тов. Прохоров... отстаивал свою точку зрения... боя не давать, потому что... можем потерять большие
силы... и к моменту областного наступления можем выйти ни с чем». По свидетельству Задерновского, «к моменту прихода на Гош армия не имела ни куска хлеба, ни фуража, ничего, за исключением достаточного количества боеприпасов», поэтому отступление в тайгу грозило её распадом. С большим трудом им удалось убедить штаб в необходимости этого боя (14). Таким образом, Гошская позиция была выбрана в самый последний момент как наиболее удобное место боя с наседающим противником.
 
Член штаба 1-го партизанского района П.Е.Вшивков
Командир партизанских сил 1-го района В.Г.Задерновский
Определённую сложность представляет вопрос о численности участников Гошского боя 5 октября. Я.В. Прохоров называет 1700 партизан (15), а П.Е. Вшивков — 800-900 (16). Вне боя оказываются у первого около 250, а у второго — не менее 400 вооружённых человек. Белогвардейские газеты дают средние между ними цифры, сообщая о 1500—1600 или до 1500 партизан (17). Между тем сам Вшивков утверждает, что в бою не принимали участия лишь кавалерийский взвод, прикрывавший дорогу вдоль правого берега реки Бирмы, и застава на реке Томь, оттеснённая тарбогатайцами в тайгу и не успевшая поэтому присоединиться к партизанскому войску вовремя (18). Оба этих отряда вместе вряд ли составляли более 150 человек. Если же это число вычесть из общей численности вооружённых партизан 1-го района, по сведениям Высоцкого (1100), то получим 950 человек, что близко к оценке Вшивкова. С учётом же потерь в бою под Дубнячками и некоторого количества отставших во время отступления партизан конечная цифра будет полностью соответствовать последним. Таким образом, в Гошском бою со стороны партизан приняло участие не более 900 человек.
Каковы же были силы противника? В воспоминаниях партизан их численность, как правило, сильно завышается. Я.В. Прохоров, например, называет цифру 4000 человек (19), П.Е. Вшивков — 500020. Между тем амурскими историками ещё в середине 1980-х годов было найдено современное Гошскому бою газетное сообщение, благодаря которому установлено, что с японской стороны в нём принял участие только один батальон (21). Штатная численность японского батальона составляла в то время около 950 человек. Действительный же состав его в бою был, очевидно, меньшим вследствие неизбежных предыдущих потерь, наличия больных, оставленных в тылу подразделений.
В газетном описании этого боя утверждалось, что японцы «атаковали большевиков, превышающих себя численно более чем в 3 раза — то есть около 1500-1600 человек» (22). Из этого сообщения можно заключить, что японцев в бою участвовало нe более 500 человек, то есть 2-3 неполных роты пехоты с приданными батальону подразделениями пулемётчиков и артиллеристов.
В конечном счёте можно сделать вывод, что численность противостоящих сторон в Гошском бою различалась не очень сильно. По количеству личного состава японцы несколько уступали партизанам. Следует отметить, что отряды белой милиции и казаков, сопровождавшие японский батальон в качестве кавалерии, в Гошском бою не участвовали. Роту же белогвардейского Краснояровского гарнизона японское командование отряда на протяжении всего боя держало в тылу, в деревне Маргаритовке, и использовало только для рытья там окопов (23).
Гошское поле в долине верхнего течения реки Бирмы как арена боя для атакующей стороны было не лучшим местом для нанесения удара по противнику. В целях мелиорации поле было перекопано поперёк двумя или тремя глубокими канавами, по которым вода стекала в Бирму. Канавы были укреплены стенками из жердей и досок. Крайняя из этих канав была использована партизанами в качестве окопа. 5 сентября с началом боя засевшие в канаве-окопе и замаскировавшие свою позицию партизаны встретили атаковавших японцев убийственным огнём. Отражению наступления японской пехоты предшествовало уничтожение её конной разведки, которую составлял небольшой отряд тарбогатайских староверов. Ложным отступлением по перекинутому через канаву мосту конная разведка партизан заманила тар/21/богатайцев за свою замаскированную боевую линию, после чего они были окружены и все уничтожены ещё до подхода японцев (24).
Большая часть конницы партизан с приданным ей ручным пулемётом «Шош» спешилась и прикрыла левый фланг позиции, расположившись между краем канавы и болотистой тайгой. Один конный взвод находился на другой стороне реки Бирмы — на случай возможного глубокого обхода японцами позиции партизан с севера. Небольшая часть партизанской конницы, отставшей от основных сил, находилась в тылу японцев и в бою участия не принимала. После фронтальной атаки японцев, отбитой огнём партизанской пехоты, они попытались обойти позицию с флангов, но, наткнувшись на болота и подвергшись обстрелу спешенной кавалерии партизан, тоже отошли. После этого японцами было предпринято ещё несколько лобовых атак, но с тем же успехом. Бой закончился с наступлением темноты, когда партизаны снялись с позиций и отступили таёжными тропами к югу, в долину верхнего течения реки Томи. Японцы, собрав своих раненых и убитых, тоже отступили на места расквартирования — в Мазаново, Бочкарёво и Свободный. Таким был общий ход и итог боя.
На малоуспешные действия японцев в Гошском бою 5 октября повлияло не только неудобное место боя, но и довольно высокий уровень боевой выучки партизан. Это объяснялось тем, что среди них преобладали солдаты-ветераны Первой мировой войны. Полученный на её фронтах опыт ведения позиционных боёв и позволил им максимально эффективно использовать в качестве окопа глубокую осушительную канаву и вести плотный прицельный огонь по противнику.
Свои атаки в тактическом отношении японцы вели довольно неразумно. На русско-германском фронте Первой мировой войны воевавшие довольно быстро были вынуждены отказаться от господствовавшей до войны тактики наступления густыми цепями вследствие очень высоких потерь от пулемётного и ружейного огня. Японские же войска всё ещё использовали такое построение, и в Гошском бою это сыграло для них свою негативную роль (25).
В отношении боевого обеспечения японцы имели некоторое преимущество, но оно было не таким большим, как описывается в воспоминаниях партизан. Боеприпасов у японцев было,конечно, значительно больше, но и партизаны имели от 60 до 120 патронов на винтовку (26), чего им вполне хватило до конца боя. К вечеру же патроны стали заканчиваться не только у партизан, но и у японцев. Последние подвоза новых боеприпасов с тыла так и не дождались (27).
Единственный у партизан ручной пулемёт «Шош» был обеспечен патронами тоже в достаточном количестве (около двух мешков (28)). У японцев пулемётов было больше, но точного их числа ни один из авторов воспоминаний назвать не смог (у Вшивкова упоминаются то 3, то 4 пулемёта врага) (29). В принципе японский батальон по штату имел только 2 станковых пулемёта. Ручных пулемётов у японцев вообще тогда не было. Впрочем, ещё один пулемёт мог привезти с собой к месту боя небольшой мазановский отряд японцев. Его наличие у гарнизона села было отмечено источниками ещё в дни Мазановского крестьянского восстания в январе 1919 года.
Две траншейные пушки японцев (30) были, конечно, тоже серьёзным оружием, но бойцов, не так давно испытывавших на себе сокрушительное действие тяжёлых германских орудий, оно испугать никак не могло. К тому же в условиях Гошского поля эффективность траншейных пушек оказалась крайне низка. По свидетельству П.Е. Вшивкова, снаряды глубоко врезались в болотную почву, не давая на поверхности почти никакого разрыва. Из города Свободного была выслана на поддержку японскому батальону лёгкая артиллерийская батарея белых, но, доехав до деревни Каничи и узнав там о тяжёлых потерях японцев, она дальше двинуться не решилась (31).
Соотношение потерь в Гошском бою было явно не в пользу японцев. Оборонительный и позиционный характер боя со стороны партизан способствовал уменьшению их потерь. Противник, наступавший по совершенно открытой местности, понёс их в несколько раз больше, чем сидевшие в канаве-окопе партизаны. По утверждению П.Е. Вшивкова, в течение всего дня 5 октября пехота партизан не имела потерь убитыми (32). Основную часть людских боевых потерь понесли кавалеристы, осуществлявшие прикрытие партизанской позиции перед началом боя и защищавшие фланги в ходе его, лёжа среди болотных кочек и кустарника.
В большинстве научных исторических публикаций потери партизан в цифрах не указаны. Исключением является книга В.П. Малышева, где он, не называя первоисточника, сообщает о 35 убитых и 96 раненых в этом бою (33). П.Е. Вшивков пишет, что партизаны потеряли в Гошском бою 16 человек убитыми и 36 ранеными (34). По-видимому, это была официальная точка зрения штаба 1-го партизанского района, потому что К.К. Высоцкий в своём докладе ОВПК привёл фактически те же цифры — 16 убитых и до 30 раненых (35). Совсем иные числа указаны в воспоминаниях начальника штаба 1-го отряда Я.В. Прохорова. Он пишет, что потери партизан составили 33 убитыми и 76 ранеными (36). Эта же цифра убитых указана и на братской могиле погибших в этом бою партизан. Отдавая дань моральному аспекту, признаем всё же данные Вшивкова более объективными. Поте/22/ри, которые он называет в своей книге, были определены, по его словам, на первом же привале после отступления партизан с Гошского поля. Видимо, подсчёт был сделан по фактическому наличию бойцов в каждом подразделении, поскольку собрать перед отступлением всех своих убитых, лежавших на ничейной позиции по флангам, под обстрелом японцев партизаны конечно же не могли.
Говоря о численности погибших, нельзя забывать о тарбо-гатайцах. Японцы после ухода партизан подобрали на поле боя только своих солдат. Следовательно, захоронение убитых партизан производили либо не участвовавшие в бою кавалеристы, стоявшие на другой стороне реки Бирмы, вместе с Томской заставой, либо местные крестьяне. Те и другие, не зная всех обстоятельств боя, могли похоронить в одной братской могиле и погибших партизан, и тарбогатайцев, попавших в засаду в самом его начале и лежавших позади боевой линии партизан. По своей одежде и вооружению они мало чем отличались друг от друга. Сравнивая число убитых у Прохорова (33 человека) и у Вшивкова (16 человек), можно предположить, что разницу между ними и составили погибшие тарбогатайцы, хотя, конечно, это не бесспорно.
Что же касается раненых, то Вшивков учёл, видимо, только тех из них, кто был ранен серьёзно и лежал в его лазарете, который партизаны, отступая, оставили в лесу возле Гошского поля. Прохоров же, возможно, имел в виду всех раненых, в том числе и оставшихся в строю.
О потерях японцев. Авторы учебника «История Амурской области» считают, что японцы потеряли в Гошском бою только убитыми более 800 человек (37). Летопись Амурской области сообщает, что потери японцев убитыми и ранеными составили около 1000 человек (38). Историк В.П. Малышев пишет, что убито во время боя 300 японцев, а ранено 400 (39). Никакого обоснования этих цифр ни в одной из книг нет.
Также противоречивы в отношении японских потерь и свидетельства современников тех событий. Несмотря на то что количество убитых и раненых японцев партизаны точно знать не могли, бывшие участники боя охотно приводят самые разные цифры этих потерь. Я.В. Прохоров, например, утверждает, что японцы потеряли убитыми и ранеными около 2000 человек (40). П.Е. Вшивков «подсчитал» целых 700 убитых японцев и ещё не менее тысячи раненых (41). К.К. Высоцкий в своём докладе ОВПК определял потери японцев и белых убитыми в 600 человек (42). В реальности с учётом исходной численности японского отряда (около 500 человек) его потери не могли быть такими. Вовсе не без основания, надо полагать, командование партизан, не считая противника разгромленным, приняло решение об отступлении, опасаясь ночной атаки врага (43). Если судить по соотношению потерь к общей численности японского отряда, то у Прохорова оно составляет половину, а у Вшивкова — одну треть. Можно предположить, что всего противник мог потерять убитыми и ранеными от 170 до 250 человек. Впрочем, сами японцы обнародовали тогда значительно меньшую цифру — 42 убитых (в том числе 3 офицера) и 39 раненых (44), всего 81 человек.
Итоги боя можно считать успешными для партизан. Несмотря на то что им в конце дня пришлось отойти, это отступление произошло в полном порядке, после того как все атаки японской пехоты были отражены с тяжёлыми потерями для неё. Фактически командование японского отряда признало неудачный для себя исход боя, поскольку сразу после ухода партизан начало отвод своих подразделений в исходные пункты, даже не пытаясь преследовать отступающего противника. Вернувшиеся через несколько дней в свой район партизаны не обнаружили здесь ни одного японского солдата, так же как и белогвардейцев.
Хотя реальные масштабы и результаты Гошского боя оказываются более скромными, чем это показывается в партизанских воспоминаниях и на страницах отечественной исторической литературы, его большое значение никакому сомнению не подлежит. На протяжении полутора месяцев после этого интервенты не осмеливались возобновить своё наступление на 1-й партизанский район. В то же время сами боевые силы 1-го района были полностью сохранены и использованы затем в последующих операциях партизан.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Малышев В. П. Борьба за власть Советов на Амуре. Благовещенск, 1961. С. 205-207; Агеев А.В. Амурские партизаны. Хабаровск, 1974. С. 168-170.
2. Воспоминания Я.В. Прохорова. С. 84. Архив историко-краеведческого музея пос. Серышево.
3. Государственный архив Амурской области (ГА АО). Ф. 429. On. 1. Д. 3. Л. 3, 45.
4. Летопись Амурской области. Благовещенск, 2002. Т. 2. С. 28. Основанием такой датировки послужил протокол заседания ОВПК № 31 от 9 октября, в котором излагался доклад представителя штаба 1-го района К.К. Высоцкого.
5 .Вшивков П.Е. Боевые дни Амура. Хабаровск, 1934. С. 130, 138, 139.
6. Воспоминания Я.В. Прохорова. С. 71, 83, 84.
7. Наш край. 1919. 8 октября. С. 3.
8. ГА АО. Ф. 429. ОпЛ.Д.З.Л.28.
9. Воспоминания Я.В. Прохорова. С. 71.
10. Там же. С. 72, 73, 83, 84; Яков Прохоров. 1-й партизанский район // Таёжные походы. Хабаровск, 1972. С. 282.
11. Вшивков П.Е. Указ. соч. С. 142—146.
12. Там же. С. 146.
13. Там же. С. 167, 148.
14. Государственный архив Хабаровского края (ГА ХК). Ф. П-44. Oп. 1. Д. 353. Л. 2.
15. Воспоминания Я.В. Прохорова. С. 88; Яков Прохоров. Указ. соч. С. 285.
16. Вшивков П.Е. Указ. соч. С. 156.
17. Наш край. 1919. 8 окт. С. 3; Приамурская жизнь. 1919. 18 окт. С.З.
18. Вшивков П.Е. Указ. соч. С. 153, 155.
19. Воспоминания Я.В.Прохорова. С. 86; Яков Прохоров. Указ. соч. С. 285.
20. Вшивков П.Е. Указ. соч. С. 156.
21. Амурская жизнь. 1919. 9 окт. С. 3.
22. Наш край. 1919. 9 окт. С. 3.
23. Вшивков П.Е. Указ. соч. С. 154.
24. Там же. С. 151.
25. Там же.
26. Воспоминания Я.В. Прохорова. С. 88; Яков Прохоров. Указ. соч. С. 285.
27. Вшивков П.Е. Указ. соч. С. 155.
28. Там же. С. 149.
29. Там же. С. 152.
30. ГА ХК. Ф. П-44. Oп. 1. Д. 246. Л. 13; Вшивков П.Е. Указ. соч. С. 152.
31. Вшивков П.Е. Указ. соч., 1934. С. 152, 154.
32. Там же. С. 155.
33. Малышев В.П. Указ. соч. С. 207.
34. Вшивков П.Е. Указ. соч. С. 156.
35. ГА АО. Ф. 429. Oп. 1.Д. З.Л. 28.
36. Воспоминания Я.В. Прохорова. С. 92; Яков Прохоров. Указ. соч. С. 287.
37. История Амурской области. Благовещенск, 2005. С. 188.
38. Летопись Амурской области. Благовещенск, 2002. Т. 2. С 29.
39. Малышев В.П. Указ. соч. С. 207.
40. Воспоминания Я.В. Прохорова. С. 92; Яков Прохоров. Указ. соч. С. 287.
41. Вшивков П.Е. Указ. соч. С. 156.
42. ГА АО. Ф. 429. Oп. 1. Д. 3. Л. 28.
43. Вшивков П.Е. Указ. соч. С. 156.
44. Наш край. 1919. 8 окт. С. 3.
ТАРАСОВ Юрий Анатольевич — соискатель Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока Дальневосточного отделения РАН.
Военно-исторический журнал. №11, 2012. С.20-22.
|
Cuprum
Message Maniac
From: Барнаул
Messages: 829
|
|
Siberian partisans / Сибирские партизаны |
|
|
|
Взято здесь: kore-saram.ru/Articles/ArticleInfo.aspx?Id=a6df9547-7075-497a-ba6c-e6ae56655707
Пак Б.Д., Бугай Н.Ф. "140 лет в России", часть II, гл. 2.
Участие корейцев в гражданской войне, борьбе против иностранной интервенции и за независимость Кореи. 1918-1922
1. Начало вооруженной борьбы корейских интернационалистов против японских интервентов
Корейские трудящиеся, находившиеся в Сибири и на советском Дальнем Востоке, считали, что Советская Россия защищает и отстаивает также их права, свободу и равенство. И когда в России вспыхнула Гражданская война, а затем началась иностранная интервенция, революционно настроенные представители корейского населения с оружием в руках выступили в ее защиту.
Первостепенное значение для корейцев, разумеется, имел тот факт, что ведущей силой иностранной интервенции на Дальнем Востоке и в Сибири являлась империалистическая Япония - главный враг свободы и независимости корейского народа. Трудящиеся корейцы приходили к выводу о том, что в лице японских интервентов народы Советской России и угнетенной Кореи имеют общего врага.
В апреле 1918 г. во Владивостоке высадился японский десант и, таким образом, Япония положила начало осуществлению интервенционистских планов иностранных держав на Дальнем Востоке. Примеру Японии последовали и другие государства. В июле 1918 г. решили выступить вместе все союзники (США, Япония, Англия, Франция, Италия и др.). В результате в 1919 г. в Сибири оказалось уже более 60 тыс. японских солдат, 9 тыс. американских, 1500 британских, 1500 итальянских, 1100 французских, не считая китайских, румынских и польских отрядов (1).
Между тем военно-политическая обстановка на Дальнем Востоке к концу августа 1918 г. складывалась не в пользу советской власти. Красногвардейские подразделения нанесли белогвардейским отрядам ряд ощутимых ударов, но крупные японские силы, прибывшие на помощь контрреволюционным войскам, приостановили наступление красногвардейцев на Уссурийском фронте. Действовавших там отрядов Красной гвардии не хватало для борьбы с превосходящими силами противника. В руках белогвардейцев оказался Николаевск-на-Амуре. Враг подходил к Хабаровску. Состоявшийся в этих условиях 25-28 августа 1918 г. в Хабаровске V Съезд трудящихся Дальнего Востока решил впредь до соединения с войсками Центральной России ликвидировать фронты и перейти на партизанский способ ведения войны. Всем советским и партийным организациям, в том числе руководителям корейских революционных организаций, предписывалось перебраться из Хабаровска в Амурскую область.
Однако пароход «Барон Корф», на котором находилась группа ответственных партийных работников, в том числе и А.П. Ким, плывя вверх по Амуру и не доезжая до населенного пункта Екатерино-Никольска, был захвачен белоказаками, которые отправили пароход обратно в Хабаровск. Город в это время был уже захвачен калмыковцами и японскими войсками.
A.P. Kim (Stankevich) (1885-1918)
А.П. Ким оказалась среди 18 человек, которых Калмыков приказал поместить в «вагон смерти» своего походного поезда. Начались изнурительные допросы... 16 сентября 1918 г. белогвардейцы вывели из «вагона смерти» А.П. Ким, Тишина, Нефедова. Последние поддерживали Александру Петровну под руки, двигаясь в последний путь. Их расстреляли в овраге, который назвали «оврагом смерти» (5).
С падением в сентябре 1918 г. советской власти в Приморье, а затем оккупацией всего Дальнего Востока интервентами в крае повсеместно стали создаваться партизанские отряды. Активное участие в партизанском движении приняли и корейские трудящиеся, которые разными по численности группами вливались в отряды Приморья и Приамурья. Первые корейские партизанские отряды возникли в Амурской области. В октябре 1918 г. в Благовещенске коммунист Пак Илья Данилович организовал свой отряд. Тогда же в Табане из красногвардейцев и приисковых рабочих сформировали еще один корейский партизанский отряд во главе с Чхве Николаем. Вскоре этот отряд установил связь с русским партизанским отрядом М. Шевчука. Они действовали совместно, совершая смелые налеты на гарнизоны интервентов и белогвардейцев на станции Ин Амурской железной дороги (6).
Вслед за Амурской областью корейские партизанские отряды стали создаваться и в Приморской губернии. Первый из них появился в районе Сучхона. Решение о его создании было принято на общем собрании членов антияпонского подпольного общества «Чхольхёль дан», в рядах которого насчитывалось 275 человек (7). Затем в Суйфунском районе образовался партизанский отряд Чхве Хорима и Ким Хаджона. Вначале в этом отряде всего было 60 человек с 40 винтовками. Через некоторое время он насчитывал в своих рядах уже 500 бойцов. Отряд базировался в с. Раздольном, куда стекались корейские крестьяне-партизаны и из сел Сыдогоу, Сандугоу, Эртугоу и Амбамби.
Карательные экспедиции японских оккупантов не могли приостановить нарастающего партизанского движения среди корейских трудящихся. Особенно широкий размах оно начало приобретать в Сучанской долине, где весной 1919 г. сформировалось уже несколько небольших корейских партизанских отрядов.
2 марта 1919 г. в с. Фроловка состоялся съезд руководителей партизанского движения Приморья, на который прибыли и представители корейских партизанских отрядов. Обсуждались вопросы о текущем моменте, о тактике борьбы, об организации новых партизанских отрядов и др. Съезд сформировал «партизанское правительство» - Временный военно-революционный штаб партизанских отрядов Ольгинского уезда. Его председателем избрали И. Слинкина, заместителем председателя - 3. Мартынова, командующим и военным комиссаром - Н. Ильюхова. В штаб вошли по два представителя от Ольгинского, Никольск-Уссурийского и Иманского уездов и по одному из городов Владивостока и Никольск-Уссурийского. От корейского населения в штаб избрали Хан Чхангёля, пользовавшегося большим авторитетом среди корейцев. Впоследствии членами штаба стали еще два корейца - Мён Хиде и Пак Иосиф (8).
The commander of the partisan detachment Han Chhangel
Временный военно-революционный штаб фактически стал рабоче-крестьянской властью не только для населения Ольгинского уезда, но и для всего Приморья. 10 марта 1919 г. он принял специальное постановление о запрещении сдачи земли в аренду. «Те, кто сдает землю, объявляются эксплуататорами и будут караться», - говорилось в постановлении. Далее в нем указывалось, что китайцы и корейцы наделяются бесплатно землей. Большую работу проводил Национальный отдел штаба (по существу, корейский), председателем которого был назначен Хан Чханголь. Отдел издавал на ротаторе корейскую газету «Наша жизнь» (редактор - Мён Хиде), выпускал листовки и воззвания, которые распространялись по корейским селениям и отдельным фанзам в тайге (9).
В конце июня 1919 г. в деревне Сергеевке, по инициативе Временного военно-революционного штаба и под руководством М. Губельмана и С. Лазо был проведен съезд трудящихся Ольгинского уезда, который принял решение о низложении колчаковской власти и восстановлении советской власти в Приморье (10). По своему составу съезд был многонациональным. На нем присутствовали русские, украинцы, белорусы, татары, корейцы и др. Съезд удовлетворил просьбу корейских делегатов о выделении мест представителям корейских трудящихся в будущем исполкоме Советов. Он постановил «предоставить место в исполкоме корейским представителям с правом кооптации», а всех корейцев, проживающих на территории Ольгинского уезда, объявил «равноправными гражданами Советской Республики». Съезд избрал уездный исполком Советов рабочих и крестьянских депутатов, в состав которого от корейского населения вошел Хан Чханголь. Затем съезд утвердил Временный революционный штаб партизанских отрядов Ольгинского уезда и избрал командующим всеми партизанскими отрядами Приморья С. Лазо".
Korean partisan detachment Khan Chhangel
Решения съезда укрепляли интернациональную солидарность корейских трудящихся с русскими трудящимися в борьбе против общего врага, что благотворно повлияло на дальнейший ход партизанского движения в Приморье. Согласно разработанному С. Лазо совместно с командирами отрядов плану, партизанские силы Ольгинского уезда были разделены на пять групп, которые одновременно приступили к боевым действиям 22 июня 1919 г. Группе отрядов под командованием Сосиковича и Кравченко надлежало наступать на станцию Кангауз и изолировать расположенный там вражеский гарнизон. В составе этой группы действовали отряды Хан Чхангёля и Ким Гёнчхона, сведенные в одну кавалерийскую и две пехотные роты. Партизаны выбили интервентов со станций Кангауз и захватили много оружия, боеприпасов и продовольствия.
В мае 1919 г. японские и колчаковские военные корабли начали рекогносцировку побережья Ольгинского уезда. Партизаны организовали наблюдение задвижением колчаковцев у побережья. Тем временем начальник штаба партизанского отряда в с. Владимиро-Александровском А.Н. Яременко телеграммой вызвал из с. Таудеми 30 молодых корейцев-партизан, которые приняли на себя охрану побережья и не допустили высадки противника. Другой пример. Организованный в д. Николаевке партизанский отряд Хан Чханголя в мае 1919 г. вместе с другими партизанами вел бои с колчаковцами у д. Перятино, преграждая им путь вглубь Ольгинского уезда (12).
Кроме непосредственного участия в вооруженной борьбе, корейское население оказывало помощь партизанским отрядам продовольствием, вооружением, лечило раненых и укрывало партизан при отступлении. В корейских селениях имелись комитеты содействия партизанским отрядам, которые занимались сбором для них продуктов питания, оружия и обмундирования. Так, отряд Хан Чхангоёля снабжало продуктами корейское население Сучанского и Шкотовского районов. В 1922 г. здесь было собрано 300 пудов чумизы. Отряд Ли Чунджипа и Ли Бёнгыка снабжали корейцы Суйфунского района. Осенью 1922 г. комитет содействия партизанам с. Сыдогоу Суйфунского района собрал 50 пудов рисовой муки, 700 предметов зимней одежды, 200 винтовок и много медикаментов. Наибольшее количество оружия поступало от корейского населения в 1919-1920 гг., когда только корейцы Суйфунского, Сучанского и Посьетского военных партизанских районов дали партизанам 2200 винтовок, свыше трех тыс. комплектов обмундирования, 1078 единиц холодного оружия. Были случаи, когда в партизанские отряды уходили все мужчины, а оставшиеся члены семей шили одежду, готовили для них пищу, лечили раненых (13).
В 1919 - начале 1920 гг. развернулось движение по формированию новых корейских партизанских отрядов и в Приамурье. В Амурской области сформировались: горно-летучий отряд Пака Ивана Даниловича в Хингано-Архаринском районе; отряд Чхве Чунхэ (Цой Дюн Хай) в Зейском районе; корейская рота в партизанском отряде А.Н. Батурина (Старик) во главе с Кимом Федором; корейская рота в отряде Кузина Елисея в Зейском районе (14). Там же, в деревне Петровской, организовался небольшой интернациональный отряд в составе 20 русских, 6 корейцев, четырех китайцев и двух венгров. Другой интернациональный отряд в составе 100 китайцев и 180 корейцев был создан в марте 1920 г. в районе станции Могочи.
Летом 1919 г. небольшой партизанский отряд под командованием Ким Ынне появился на приисках г. Охотска. В феврале 1920 г. он штурмом взял казарму прииска и захватил большое количество золота. К партизанам присоединились рабочие, и численность отряда вскоре достигла 400 человек. В мае 1920 г. на побережье Охотского моря прибыло японское подкрепление и над партизанским отрядом нависла угроза уничтожения. В этих условиях командование приняло решение совершить переход в г. Иркутск. Переход длился около полутора месяцев. Партизаны несли на себе оружие, боеприпасы, золото и запасы продовольствия. До Иркутска добралось только около 100 человек. Участников героического перехода приветствовали представители командования 5-й Армии, трудящиеся города. Поистине сенсационным стал факт передачи участниками партизанского рейда 12 пудов золота в фонд обороны Советской России. Впоследствии отряд Ким Ынне влился в состав Интернационального полка 5-й Армии (15).
Осенью 1919 г. формировались партизанские отряды в низовьях Амура. В Николаевском-на-Амуре военном партизанском районе их возглавили Югай Зосим (Ю Сосим), Лим Хо и Ким И.И. Начальником штаба объединенного отряда стал Пак Илья (16).
Активное участие в борьбе против врагов советской власти принимали корейцы и в составе интернациональных частей Красной Армии. Храбрость и героизм проявили в боях с белогвардейцами, например, бойцы-корейцы 222-го Интернационального полка Чапаевской дивизии. Корейские части сражались и в рядах 5-й Армии Восточного фронта. В состав ее 1-го Интернационального коммунистического полка, сражавшегося на Урале, а затем в Сибири, наряду с венграми, немцами, чехами, поляками и китайцами, входили и корейцы (17).
Partisans from the detachment Khan Chhangel
В марте 1920 г. в Иркутске была сформирована 1-я Интернациональная дивизия им. III Интернационала (2 тыс. бойцов) под командованием В. Мариона. Начальником штаба дивизии стал один из организаторов корейской коммунистической ячейки в Иркутске Нам Манчхун. В составе этой дивизии действовала корейская рота, которая вместе с членами Корейской секции отдела национальностей Иркутского губкома РКП(б) в 1920 г. приняла участие в боях против каппелевцев под Олонками и Усть-Удой (18).
В 1919 - начале 1920 гг. Советская Россия одержала ряд побед над соединенными силами белогвардейцев и иностранных интервентов. По мере продвижения Красной Армии к Байкалу принимало все более широкий размах и партизанское движение. 5 марта 1920 г. в освобождении Иркутска вместе с частями 5-й Армии приняло участие партизанское подразделение Сун Фу, в составе которого сражались 800 китайцев и более 200 корейцев (19). Воодушевленные успехами Красной Армии, усилили борьбу против интервентов и партизанские отряды Дальнего Востока, которые были реорганизованы в революционную армию и приступили к освобождению Приамурья и Приморья. В этом победоносном шествии приняли участие и корейские партизаны, сражавшиеся в боях за освобождение Николаевска-на-Амуре в декабре 1919 г., Благовещенска 5 февраля 1920 г., Хабаровска 13 февраля 1920 г.
2. «Вторая интервенция» на Дальнем Востоке и корейское партизанское движение
Разгром колчаковщины заставил правительства США, Англии и Франции вывести свои войска с Дальнего Востока. Предполагалось что и японские войска уйдут вместе с остальными интервентами. Но этого не случилось. Опираясь на находившиеся на русском Дальнем Востоке 11 своих пехотных дивизий численностью 175 тыс. человек, японские империалисты все еще надеялись силой оружия задушить Советскую Россию и захватить русский Дальний Восток.
Чтобы избежать войны с Японией, советское правительство вынуждено было прибегнуть к созданию буферного государства. Съезд народов Забайкалья в апреле 1920 г. провозгласил образование Дальневосточной Республики (ДВР), в состав которой вошел весь Дальний Восток от Байкала до Тихого океана.
Однако в ночь с 4 на 5 апреля 1920 г. японцы неожиданно напали на войска ДВР во Владивостоке, Никольск-Уссурийском, Спасске, Хабаровске, Шкотове, Посьете и других районах и начали открытые военные действия. В последующие дни тысячи солдат революционных войск, советских и партийных работников и много мирного населения были убиты и замучены. В топке паровоза были сожжены руководители борьбы трудящихся Дальнего Востока Лазо, Сибирцев и Слуцкий.
Особую жестокость проявляли японцы по отношению к корейцам. Они решили расправиться с центром революционной борьбы корейцев Приморской области - корейской слободкой во Владивостоке. 5 апреля, в 5 часов утра, японские войска оцепили слободку и стали стрелять в здания и убегающих людей. В одной из школ находилась корейская рота (50 чел.), несшая комендантскую службу. Японцы обезоружили и связали ее состав и стали избивать прикладами. Затем вывели корейцев из помещения школы, приказали лечь в грязь и снова избивали. В завершение арестованных заперли в помещение школы и подожгли. В те кошмарные дни в Приморье погибли от рук японских палачей несколько крупных общественных деятелей. Мученически умер в Никольск- Уссурийском ветеран корейского национального и общественного движения в России, крупный организатор антияпонской борьбы Чхве Джэхён (Цой Петр Семенович).
Всего в ходе карательных экспедиций, предпринятых интервентами против партизан и мирного населения в апреле 1920 г. в Приморье, жертвами японских зверств стали 5 тыс. человек.
Ch'oe Dzhehen (Peter Semenovich Choi)
Японские интервенты рассчитывали с помощью жестоких мер заставить корейцев отказаться от участия в партизанском движении. Однако они добились прямо противоположного. После апрельских событий 1920 г. партизанская борьба корейцев на Дальнем Востоке усилилась. Еще 12 марта 1920 г. по инициативе Чхве Горе, Пак Чульёна, Ли Ёнсона, Чхве Кунсиля и Ким Инхёна в Благовещенске был созван съезд корейцев Амурской области, на котором приняли решение о создании «Всекорейского общества Амурской области» и формировании отдельного корейского полка численностью более 400 человек во главе с Син Хуном, Ан Хуном и Чон Хисе. Съезд решил обратиться в ревком Амурской области с просьбой оказать помощь оружием (20). 6 апреля 1920 г. ревком ответил: «Занимая все время мирную оборонительную политику по отношению к империалистической Японии, которая вероломно нарушила мир и напала на нас, мы приветствуем организацию корейской демократии для борьбы с хищниками. Ревком окажет возможную помощь для вооружения корейцев, выступающих для борьбы за Советскую революцию против японских империалистов» (21).
После этого на территории Амурской области стали создаваться корейские партизанские отряды. В Николаевске-на-Амуре Пак Бёнгиль, Пак Илья и Лим Хо сформировали партизанский отряд численностью 380 человек, который вместе с частями НРА ДВР сражался против интервентов, а затем перешел в Амурскую область (22). В долине реки Селемджи прибывшими из Китая и местными корейцами были организованы партизанские отряды, которыми командовали Ан Му, Хван Бёндо, Чхве Чиндон и Хо Соук. Здесь же действовал прибывший из Приморья отряд Пака Григория, который сражался там вместе с отрядом Шевченко. Сформированный же «Всекорейским обществом Амурской области» отдельный партизанский отряд разместился в г. Свободном. Его командиром был назначен командир 6-го полка 2-го корпуса НРА ДВР О Хамук (23).
В общей сложности, по неполным данным сводки Амурского фронта, направленной Военсовету ДВР, после апрельских событий 1920 г. в разных районах Приморья и Приамурья действовали 36 корейских партизанских отрядов, в рядах которых насчитыва лось около 3700 человек (24).
Многие корейские бойцы сражались в интернациональных частях Народно-Революционной Армии ДВР. Об одном из таких вооруженных формирований рассказала «Амурская газета» (орган Амурского областного Исполкома Совета рабочих, крестьянских и казачьих депутатов) в апреле 1920 г. в статье «Образец революционной дисциплины»: «Во Владивостоке образовался 1-й Дальневосточный полк, сформировавшийся из партизан окрестных сопок Сучана и Шкотово, которые отрядами вели упорную борьбу с правительством Колчака и атаманщиной до их свержения. Там есть кроме русских американцы, мадьяры и корейцы и все они живут общей товарищеской жизнью и пропитаны одной идеей бороться за свободу, за народную независимость, бороться против империализма и капитала. Сознательное отношение к службе и понимание революционного долга проявляется у всех - от командного состава до рядового. Дисциплина образцовая и в строю, и во всех нарядах и постах» (25).
А вот рассказ еще об одном интернациональном соединении.
В мае 1920 г. в Березовском (около Верхне-Удинска) был сформирован смешанный китайско-корейский полк в составе 700 человек. В августе того же года, по распоряжению командующего НРА ДВР В.К. Блюхера, полк прибыл в Иркутск, где в то время на базе 19-го Сибирского стрелкового полка (бывший 1-й Сибирский стрелковый полк из китайцев и корейцев) 3-й Сибирской стрелковой дивизии формировался «Интернациональный полк 5-й Армии» (командир - Громов). Переформирование 19-го Сибирского стрелкового полка происходило таким образом, что 1-й Корейский батальон в составе 3-х формируемых рот и пулеметной команды вливался в Учебную школу полка по подготовке младшего комсостава.
Всего личный состав Интернационального полка 5-й Армии состоял из 1067 человек. Из них 400 человек - военнослужащие китайцы и корейцы так называемой Восточной группы из Иркутска, 147 - из Екатеринбурга, 300 - из Омска, 40 - из Новониколаевска, 100 - из Тюмени, 80 - с 1-х советских командных курсов г. Омска (26). 30% всех бойцов составляли корейцы.
К вступлению в ряды НРА ДВР, чтобы совместно с русскими братьями бороться против японских интервентов, стремились многие корейские интернационалисты. И это отражено во многих документах того времени. Так, например, в сводке иностранного подотдела НРА ДВР за 1920 г. мы читаем: «Большинство товарищей корейцев и китайцев выразили горячее желание воевать на любом фронте. Самое горячее желание воевать против Японии» (27). В начале 1920 г. корейских партизан, включенных в состав бригады под командованием героя Гражданской войны в Сибири Н.А. Каландарашвили, объединили в одну корейскую роту.
В марте того же года бойцы этой роты вместе с сибиряками, грузинами и китайцами (в бригаде Каландарашвили были две роты китайцев) приняли участие в знаменитом Гонготском сражении, после которого отряд Каландарашвили был преобразован в «Гонготскую кавалерийскую дивизию им. Каландарашвили». В конце 1920 г. Каландарашвили «решением Исполкома III Коминтерна назначается командующим корейскими революционными и партизанскими отрядами Дальнего Востока» (28), а в 1921 г. - командиром 1-й Корейской бригады и, будучи в этой должности, постановлением Реввоенсовета 5-й Армии и ВСВО от 21 января 1921 г. был награжден орденом Красного Знамени (29).
Организаторы корейского партизанского движения в Приморской, Амурской и Приамурской областях устанавливали связи с партизанскими отрядами, сражавшимися в Корее и Северной Маньчжурии. Газета «Красное знамя» (орган Дальневосточного краевого и областного Приморского комитета РКП(б) в июле 1920 г. писала: «Выступления корейских партизанских отрядов против находящихся в Корее японских властей приняли в настоящее время форму организованной борьбы. На границе Маньчжурии и в провинциях, в районе р. Ялу, открыто производится набор корейских партизан для вторжения на территорию Кореи. В одном из пунктов построено шесть зданий и 20 палаток для партизан. Там же производится военное обучение нескольких сот молодых людей. Начиная с января и до июня ими совершено 32 набега. На этот раз все партизанские отряды, действовавшие до сих пор разрозненно, объединились и решили повести общее наступление... Партизаны, по-видимому, имеют связь с Шанхайским Временным революционным корейским правительством» (30).
Об усилении антияпонской борьбы корейских патриотов телеграфировал в Коминтерн, ЦК РКП(б) и НКИД председатель секции Восточных народов Сиббюро ЦК РКП (б) Буртман: «Среди корейцев развивается большое партизанское движение. Движение национальное. Финансируют корейские капиталисты. Главная база партизан расположена вдоль реки Тюмень-Ула (Туманган. - Авт.) на границе Кореи и Китая. Численность - 35 тыс. человек. Организованы инструкторские школы. Кроме главной базы имеются отряды от пятисот до трех тысяч человек» (31).
Hong Bomdo (1868-1943) - The legendary hero of Korean anti-Japanese partisans
Материалы российских архивов содержат в себе и некоторые сведения об участии в антияпонском движении и о связи с российскими корейцами сформированного в апреле 1919 г. в Шанхае эмигрантского правительства Корейской Республики. В частности, в депешах российского генерального консула в Сейле Я. Лютша имеются сведения об организации в конце 1920 - начале 1921 гг. Временным Правительством Корейской Республики регулярной Корейской армии независимости (Тэхан Тоннип кун). Я. Лютш передавал, что Корейская армия независимости готовится на китайской (главным образом) и советской территориях и пользуется поддержкой и сочувствием местных китайских властей и что штаб армии находится в Гиринской провинции и его главнокомандующим назначен Со Иль, а заместителями - Ким Хваджин, Хон Бомдо, Чхве Чундон и Чхве Мённок. «Говорят, - писал Лютш, - что армия рекрутируется из молодых корейцев, рассеянных по Маньчжурии и нашему Дальнему Востоку. В ней насчитывается в настоящее время будто бы около 60 тыс. человек, из которых 40 тыс. выдают себя за последователей покойного И-пом-чина (Ли Бомджина. - Авт.), бывшего корейского представителя в России, И-хой-чонга (Ли Хведжона. - Авт.), в настоящее время признанного главою корейских социалистов в Москве, а 20 тыс. считаются последователями корейских лидеров в Амурской области Ким-ха-сока (Ким Хасока. - Авт.) и Ким ха-ку (Ким Хагу. - Авт.). Главным организатором армии называется Но-пэк-рин (Но Пэкнин. - Авт.), военный министр Временного правительства в Шанхае, находящийся в настоящее время в Амурской области для наблюдения за порученным ему делом организации армии» (32).
3. Переход партизан из Кореи и Маньчжурии в Амурскую область . «Амурский инцидент»
Осенью 1920 г. против японских колонизаторов восстало корейское население хуньчуньской долины Северо-Восточной Маньчжурии. Около 20-30 тыс. партизан, мужчин и женщин, поднялись на борьбу против японских угнетателей. По сведениям, собранным российским генеральным консулом в Сеуле Я. Лютшем, к восставшим корейцам присоединились недовольные своими начальниками китайские солдаты. 4 октября они двинулись на Хуньчунь и совершили два нападения на японское консульство. В связи с этим официальные японские власти доказывали, что на японское консульство совершили нападение партизаны-корейцы «большевистского толка», и для большей убедительности они сфабриковали сведения о том, что в отряде нападающих на Хуньчунь было 50 русских (33).
Вслед за Хуньчунем волна антияпонских восстаний прокатилась и по многим другим районам Северной Маньчжурии. Она разрасталась и охватила всю пограничную полосу по рекам Амноккан и Туманган, весь район Кандо. Приблизительная численность всех партизанских отрядов, действовавших во всех этих районах, составляла около 40 тыс. человек. Японское правительство обратилось к китайскому с требованием предпринять «самые энергичные меры» против восставших корейцев. Была достигнута договоренность, по которой правительство Китая выразило японскому правительству «искреннее сожаление» по поводу случившегося, согласилось на ввод японских войск «в неспокойный район». Китайская сторона выразила при этом надежду на то, что отправляемая «в пограничный район японская военная сила будет соответствовать требованиям необходимости и по окончании возложенной на него задачи японский отряд будет отозван по возможности безотлагательно». Однако японское правительство под предлогом защиты японских подданных решило провести карательную экспедицию по всему району Кандо. Японцы ввели туда две дивизии войск. Окруженные плотным кольцом японских войск, корейские партизанские отряды были вынуждены отступить на русскую территорию. Тогда вся злоба японских оккупантов обрушилась на мирное население Кандо. В течение ноября 1920 - февраля 1921 гг. продолжалась известная в корейской историографии под названием «хуньчуньская бойня» расправа, в ходе которой корейское население Кандо подверглось неслыханным притеснениям и жестокостям: тысячи крестьян были расстреляны, сожжены заживо, их селения разграблены и разрушены (34).
Осенью 1920 г. часть партизанских отрядов общей численнос тью около 2 тыс. человек перешла из Северной Маньчжурии в Амурскую область. Но это был только авангард. При получении благоприятных известий о их приеме русскими предполагалось немедленно перебазировать в Амурскую область и всех остальных партизан.
В связи с перемещением партизанских отрядов в Амурскую область сразу же остро встали вопросы, связанные с будущим этих отрядов, назначением их командного состава и организацией корейского национального воинского формирования. Встал вопрос и о размещении корейских партизан. Всеми этими вопросами непосредственно занималась Корейская секция Дальбюро ЦК РКП(б) как связующее звено между корейскими партизанами и правительством ДВР. Она взяла на себя трудную миссию концентрирования прибывающих партизанских частей в ближайших от с. Свободного местностях. Партизаны были собраны в двух больших деревнях - Красноярово и Мазаново. Для объединения прибывших отрядов и их благоустройства временно командиром объединенных отрядов был назначен Ким Мёнсон, а военным комиссаром - Пак Илья. Они в своей работе должны были подчиняться главнокомандующему НРА ДВР.
Среди прибывших партизан развернул бурную деятельность и Всекорейский Национальный Совет, который после разгрома колчаковщины перебрался из Владивостока в Благовещенск и решил взять в свои руки руководство всем корейским революционным, в том числе и партизанским, движением. Совет установил связи с действующими на территории Кореи и Северной Маньчжурии партизанскими отрядами, пытался привлечь на свою сторону прибывающие в Приморскую и Амурскую области отряды повстанцев. 2 января 1921 г. председатель Амурского областного комитета Корейской коммунистической партии Пак и секретарь Приамурского областного бюро РКП(б) Шейнгардт телеграфировали в Корейскую секцию Дальбюро ЦК РКП(б), что прибывшие в Хабаровск Мун Чханбом, О Хамук и другие руководители Всекорейского Национального Совета «производят усиленные сборы среди корейского населения и стараются привлечь на свою сторону» корейские партизанские отряды Чхэ Ёна и Мун Вонсе в числе 900 человек, которые находятся в пути следования с китайской территории по направлению к Приамурской области, а также прибывшего из Северной Кореи «начальника военно-инструкторской школы (400 слушателей) Ли Ёна с целью перевода ее в Приамурье для продолжения занятий». Отряды Чхэ Ёна и Мун Вонсе и единомышленники Ли Ёна, говорилось далее в телеграмме, отвергают притязания Мун Чханбома и «твердо решают образовать боевую единицу из своих людей» (35).
15 сентября 1920 г. Всекорейский Национальный Совет выпустил вторую «Декларацию независимости», которая провозглашала, что «Всекорейский Национальный Совет как единственный, а потому и всецело правомочный орган» вступает в исполнение своих текущих работ и принимает бразды правления. «Будучи облеченным в государственную власть, - говорилось в «Декларации независимости», - Всекорейский Национальный Совет с обнародованием настоящей декларации вступает в исполнение своих функций, и корейский народ должен относиться к нему с безусловным доверием, оказывать всемерную поддержку - до жертвы своей жизнью, памятуя, что без борьбы не будет свободной Кореи» (36).
Часть корейских революционеров-интернационалистов и командиров партизанских отрядов выступила в поддержку Всекорейского Национального Совета. Они группировались главным образом вокруг командира расположенного в г. Свободном Свободненского корейского партизанского отряда О Хамука и военного комиссара этого отряда Чхве Горе. Последний вместе с Управляющим войсками Всекорейского Национального Совета Ким Хасоком поехал в Иркутск, где в то время располагался Дальневосточный секретариат Коминтерна, связался с его руководителем, уполномоченным ИККИ Б.3. Шумяцким, чтобы с его помощью утвердить руководство Всекорейского Национального Совета над объединенными партизанскими отрядами.
Б.3. Щумяцкий, в свою очередь, решил подчинить все корейское партизанское движение на Дальнем Востоке Дальневосточному Секретариату Коминтерна. Именно с этого времени начались несогласованные, а порой и совершенно противоречивые действия Дальневосточного секретариата, с одной стороны, и Дальбюро ЦК РКП(б) и правительства ДВР - с другой, которые наносили огромный ущерб делу консолидации сил корейской революции, создавали серьезные трудности в выработке ее стратегии и тактики. С этого же времени обострилась борьба между Всекорейским Национальным Советом и корейскими коммунистами за лидерство в корейском революционном движении, в ходе которой члены Корейской секции Дальбюро ЦК РКП(б) ставили вопрос о закрытии Всекорейского Национального Совета. Началась полемика. Посыпались взаимные обвинения чуть ли не в контрреволюционной деятельности.
Между тем, желая создать единый авторитетный военный орган для всех существующих корейских партизанских отрядов и принимая во внимание, что партизанские отряды, находящиеся в Китае и на русском Дальнем Востоке, вследствие отсутствия связи и общего плана борьбы, а также единого верховного органа и командования, лишены возможности правильно вести партизанскую борьбу, Корейская секция Дальбюро ЦК РКП(б) на секретном заседании еще 21 декабря 1920 г. постановила:
«1. В целях объединения и установления единого верховного органа и командования созвать съезд из представителей всех партизанских отрядов, находящихся в Китае и на русском Дальнем Востоке к 1-му апреля 1921 г. в г. Чите, и создать при нем Военный Совет и Главный штаб.
2. Для урегулирования положения на русском Дальнем Востоке подчинить [партизанские] отряды непосредственно Главнокомандующему всеми вооруженными силами ДВР и Корейской секции при Дальбюро ЦК РКП(б), создать Временный Военный Совет из представителей и ответственных руководителей партизанских отрядов и, переформировав отряды, перевести их в более безопасные места во избежание дипломатических осложнений и после обучения переправлять в район военных действий» (37).
Получив известие о решении созвать в Амурской области общекорейский партизанский съезд, Б.3. Шумяцкий потребовал, чтобы съезд состоялся в Иркутске. Решением Дальневосточного представительства Коминтерна (так вначале назывался Дальневосточный секретариат Коминтерна) Корейской секции Дальбюро ЦК РКП(б) было предложено «немедленно поставить в известность корейские партизанские организации о созыве партизанского съезда в Иркутске между 1-10 февраля 1921 г.» (38)
Учитывая транспортную разруху в ДВР, ввиду чего поездка делегатов съезда с Амура в Иркутск и обратно потребовала бы минимум полтора месяца, не считая тех дней, которые займет работа съезда, члены Корейской секции Дальбюро ЦК РКП(б) не могли подчиниться требованию Щумяцкого. Против переноса съезда в Иркутск выступило и военное командование ДВР, ибо над ДВР продолжала висеть угроза со стороны белогвардейцев и японских интервентов, а реорганизация корейских партизанских частей в регулярные войска под командованием ДВР не могла быть успешно проведена при отсутствии командиров частей, если бы они как делегаты все поехали в Иркутск на съезд.
15 марта 1921 г. в с. Красноярово Амурской области открылся Всекорейский партизанский съезд Дальнего Востока, в работе которого приняли участие все руководители корейских партизанских отрядов, представители военного командования ДВР, Корейской секции Дальбюро ЦК РКП(б). Съезд постановил объединить все корейские партизанские отряды и подчинить их командованию НРА ДВР, избрал Военный Совет в составе 15 человек из представителей всех партизанских отрядов.
После общекорейского съезда партизан в Красноярово в районе г. Свободного Амурской области стали сосредотачиваться все корейские партизанские отряды Дальнего Востока и воинские подразделения, входившие в состав Народно-Революционной Армии ДВР: Гонготский кавалерийский полк численностью около 365 человек, Интернациональный полк численностью около 400 человек, три роты корейских партизан из Николаевска-на-Амуре (326 человек), корейская рота 8-го Амурского полка (82 человека), отдельная рота ЧОН (Части особого назначения - 53 человека) и другие части.
Прибыли в район г. Свободного также Иманский отряд (Иман кундэ) во главе с Ким Федором, Пак Консо и Ким Докпо, Табанский отряд (Табан кундэ) под командованием Чхве Николая, Ли Дунля, Ким Андрея, Чо Ёнъика и Пэк Суджона, отряд общества независимости (Тоннип дан кундэ) под командованием Пака Григория, корейский партизанский отряд Урушинского прииска (120 человек), отряд из станции Вира (100 человек), отряд из Благовещенска (38 человек), отряд с Уруканского прииска (40 человек), отряд со станции Могочи (16 человек) и другие отряды в общей сложности в числе 448 человек.
В окрестностях г. Свободного расположились также повстанцы из следующих партизанских подразделений, перебазировавшихся в Амурскую область из Кореи и Северной Маньчжурии после «Хуньчуньской бойни»: отряды Ыйбён Хон Бомдо, Ли Чончхона, Ли Бёнчхэ, Ли Бомюна, Хе Гына и Син Ильхёна; отряды Кунд-жонсо кундэ (Армия общества военного управления) под командованием Ким Джваджина, Со Иля и Ким Сынбина; отряды Кунбин дан (Общество военной подготовки) во главе с Ли Ёном; отряды Тоннип дан кундэ (Армии общества независимости) Чо Мёнсона; отряды Кунминхве кундэ (Армия Национального союза) во главе с Ан Му, Чон Ильму, Ким Гваном и Ким Гючханом и многие другие.
Всего в г. Свободном и его окрестностях было сосредоточено свыше 5 тыс. корейских партизан (39). Все воинские подразделения и партизанские отряды, по предложению правительства ДВР, были объединены под общим названием «Сахалинский партизанский отряд». Эпитет «корейский» был выпущен, чтобы не привлечь внимания японцев. Основной боевой единицей Сахалинского отряда стал Свободненский отдельный стрелковый батальон численностью 1200 человек. В целом же «Сахалинский партизанский отряд» был подчинен командованию 2-й Армии ДВР.
Корейские революционные массы радовались факту объединения своих боевых сил вокруг единого центра. Но внезапно грянул «Амурский инцидент».
Получив информацию об общекорейском партизанском съезде в Красноярово, Б.3. Шумяцкий съездил в Читу, где от имени Коминтерна предъявил требование о передаче Дальневосточному секретариату Коминтерна решение всех вопросов, касающихся корейских партизанских отрядов. Судя по некоторым архивным документам, к этому же времени у Б.3. Шумяцкого созрел план подготовки в Иркутске Корейской революционной армии и организации ее похода из Сибири через Маньчжурию в Корею. Одновременно он приступил к формированию в Иркутске центра корейского революционного движения в лице Корейского Военно- Революционного Совета в составе: Н.А. Каландарашвили - председатель Совета и главком, О Хамук - заместитель главкома, Чхве Коре - член Совета, Ю Сунхён - начальник штаба, Чхэ Донсун - член Совета, Чон Хисе - командир 1-го полка, Чхве Мефодий - командир 2-го полка, Хван Хаиль - командир 3-го полка.
Таким образом, возникли два руководящих центра в объединенных корейских партизанских отрядах: Военный Совет, избранный на съезде корейских партизан в Красноярово, и Корейский Военно-Революционный Совет, назначенный Дальневосточным секретариатом Коминтерна. Военный Совет курировало Дальбюро ЦК РКП(б), которое считало себя ответственным за работу на всем русском Дальнем Востоке и за границей, а Корейский Военно-Революционный Совет - Дальневосточный секретариат Коминтерна, также претендовавший на роль руководителя и организатора всего корейского революционного движения.
26 мая 1921 г. члены Корвоенревсовета во главе с Каландарашвили с мандатами Дальневосточного секретариата Коминтерна выехали из Иркутска и после кратковременной остановки в Чите 6 июля прибыли в г. Свободный.
Поездка Каландарашвили в сопровождении членов Корвоенревсовета на Дальний Восток была резко отрицательно встречена руководством ДВР, которое в то время возглавляло всю военную работу на Дальнем Востоке. Еще 3 июня 1921 г., видя, что Н. Каландарашвили приступил к реализации плана Шумяцкого по подчинению «Сахалинского партизанского отряда» Корвоенревсовету, Председатель Совета Министров ДВР А.М. Краснощеков телеграфировал народному комиссару иностранных дел Г.В. Чичерину (копия телеграммы передавалась В.И. Ленину):
«Считая, что избежание войны с Японией является сейчас еще более необходимым, чем когда-либо, я категорически протестую против затеи Шумяцкого с корейцами, затеи, которая несет с собой крупнейшую провокацию японцев, тем более что он поставил во главе «похода на Корею» выжившего из ума, известного на всем Востоке партизана Каландарашвили, который с видом и шумом Наполеона уже проехал всю ДВР, командовать корейцами. Возмутительные факты: 1) 4000 корейцев сконцентрированы на глазах у японцев у Благовещенска, творят безобразия, грабят, насилуют население, подчиняются только выборному из своей среды командованию; 2) корейский полк из Иркутска перебрасывается в Благовещенск, вызвав вопрос японцев; 3) переход старика 40 с корейцами на китайскую территорию для двухтысячеверстного похода на Корею мог зародиться в голове, мягко говоря, поэта, но может вызвать японское наступление, вполне оправданное в глазах Антанты» (41).
Позиция Краснощекова в вопросе об организации «корейского похода», его отношение к политике Дальневосточного секретариата Коминтерна были поддержаны Народным комиссариатом иностранных дел. В записке от 8 июня 1921 г., адресованной секретарю ЦК РКП(б) В.М. Молотову, НКИД просил обратить «особое внимание на выяснение функции Секретариата Коминтерна», ибо «получается невыносимое положение, если одновременно и параллельно с внешней политикой Дальбюро и помимо последнего [Дальвосточный]секретариат Коминтерна ведет какую-то другую внешнюю политику, с которой Дальбюро не имеет возможности справиться». «Совершенно верно, - говорилось далее в записке, - что функции Секретариата восточных народов должны быть точно определены, чтобы он не врывался в компетенцию Дальбюро и правительства ДВР». Относительно корейского восстания НКИД указывал, что он совершенно согласен с Краснощековым, что «открыто и даже демонстративно подготовлять таковое с нашей стороны неуместно и несвоевременно», что абсолютно вредным являются «всякие действия, могущие быть истолкованными как агрессивные, как вызов Японии, как подготовка нападения на то, что японское правительство считает для себя жизненным. Нападение с нашей стороны на Японию в Корее и попытка вырвать последнюю из рук Японии будет тем вызовом, который поднимет на ноги весь японский шовинизм, послужит поводом в глазах Антанты для оправдания нового японского наступления и послужит причиной нового торжества крайних милитаристов в Японии. Эту авантюру надо ликвидировать и возможно скорее» (42).
Однако все эти предупреждения и предложения не возымели действия. Вояж Каландарашвили продолжался. «Амурскому инциденту» было уже положено начало. Корвоенревсовет потребовал подчинения себе «Сахалинского партизанского отряда» и перевода его полностью в г. Свободный. Общее собрание Сахалинского отряда отвергло его. 9 июня последовал приказ Каландарашвили, в котором всему комсоставу отряда предписывалось «выступить, чтобы снять с себя ответственность за невыполнение приказа моего, и прибыть завтра к 10 часам в Свободный». Как видно из приказа, он направлен был к тому, чтобы вызвать в Свободный всех командиров отряда, объявить их виновниками неподчинения и расправиться с ними. Такой приказ, разумеется, выполнен не был. Но его огласили всем партизанам в Мазаново. А утром 10 июня «Сахалинский партизанский отряд» снялся с места и двинулся к железной дороге по направлению к Благовещенску.
После неудачных попыток оставить «верным» Корвоенревсовету хотя бы часть «Сахалинского партизанского отряда» штаб Каландарашвили принял, по согласованию с командованием НРА ДВР, решение «мобилизовать все силы, чтобы окружить и разоружить Сахалинский отряд». 13 июня кавалерийскому полку, находящемуся под командованием Каландарашвили в Бочкарево, отдали приказ о выступлении, а один батальон русских частей из 12-й бригады стоявшей в Свободном, отправили в сторону Красноярово.
28 июня началось наступление на Суражевку, где по пути в Благовещенск остановился Сахалинский отряд, боевых отрядов в составе 1000 человек из частей пехоты, 300 кавалеристов, которые, все время находясь в тылу Сахалинского отряда, преграждали ему путь отступления через р. Зею, 270 человек из 29-го полка НРА и двух бронепоездов. На другой день, 29 июня, выяснились результаты боя. «С нашей стороны, - докладывал уполномоченный Дальневосточного секретариата Коминтерна Охола, - один убит и 9 раненых. Со стороны Сахотряда - убитых 36, потопленных при бегстве через р. Зею - около 60 человек, без вести пропавших - около 60 чел. и разоруженных - 800 человек» (43). По данным же командиров Сахалинского отряда, в результате «амурской бойни» убитых, утонувших и пропавших без вести было 400, разоруженных и отданных русским частям в качестве военнопленных с ярлыком «контрреволюционер» - 900 человек (44).
Члены Корейского Военного Совета, избранного на общепартизанском съезде в Красноярово, и большая часть командного состава Сахалинского отряда были арестованы и увезены в Иркутск. Затем, во второй половине июля 1921 г., все оставшиеся в Амурской области корейские воинские части, за исключением разоруженных, которые впоследствии влились в различные партизанские отряды Дальнего Востока, в количестве 2500 человек были переброшены в Иркутск, где их свели в Отдельную корейскую стрелковую бригаду под командованием О Хамука (45).
Однако материальное обеспечение бригады было катастрофическим. Только 700 человек получили зимнюю одежду, 1500 красноармейцев находились в летней одежде. Критическим оказалось ее продовольственное положение. С наступлением сибирских морозов красноармейцы, изнуренные до крайности недоеданием и холодом, стали заболевать дизентерией и цингой. От них страдали 60% личного состава бригады. Но именно в такой тяжелый момент Отдельная корейская стрелковая бригада была снята с довольствия, что фактически положило начало ее расформированию. В апреле 1922 г. 700 демобилизованных корейских красноармейцев прибыли из Иркутска в Приморье (46). В июне 1922 г. другая часть красноармейцев переехала в золотой рудник Улькан. В 1923 г. бригада была распущена полностью.
Таков конечный и печальный результат «амурского инцидента», возникшего в результате борьбы за лидерство между различными политическими группировками в корейском революционном движении, разногласий и несогласованных действий Дальневосточного секретариата Коминтерна и Дальбюро ЦК РКП(б) в вопросах объединения корейских партизанских отрядов, формирования командного состава создаваемой единой партизанской армии. Каждый из них стремился взять в свои руки руководство всем корейским революционным движением, каждый из них в работе с корейскими революционерами игнорировал национальный фактор; стремление корейских партизан, прибывших из Кореи и Маньчжурии, сохранить свое командование, отнюдь не отказываясь от участия в общей борьбе против японских интервентов.
|
Cuprum
Message Maniac
From: Барнаул
Messages: 829
|
|
Siberian partisans / Сибирские партизаны |
|
|
|
4. Участие корейских партизан в изгнании японских интервентов на завершающем этапе войны
«Амурский инцидент», организаторы которого не понесли наказания, нанес огромный ущерб корейскому революционному движению. Весть о нем распространилась по всему Дальнему Востоку. Но корейские революционеры, партизаны и бойцы-интернационалисты продолжали сражаться против японских интервентов и белогвардейцев на российской земле. Остановимся лишь на некоторых эпизодах их героической борьбы.
В ноябре 1921 г., вопреки соглашению о создании «нейтральной зоны» южнее г. Имана, японский генерал Танака перебросил через зону корпус русских белогвардейцев и свои войска, переодетые в белогвардейскую форму. Части НРА и корейские партизаны, не ожидавшие такого нападения, отступили на запад, к Бикину, оставив Иман. При возникшей суматохе командир 1-й корейской роты, охранявшей железнодорожную станцию, только к вечеру, т.е. уже после взятия противником города, получил приказ об отступлении. Было уже поздно, и рота Хан Унёна численностью всего в 51 человек решила вступить в бой против 1500 белогвардейцев и японцев, которые окружили роту у Иманского моста. Бойцы поклялись «умереть за революцию, но не сдаваться»!
Это произошло 14 декабря 1921 г. Белогвардейцы и японцы, на деясь на свое численное превосходство, попытались взять отряд лобовой атакой. Их встретили ружейным и пулеметным огнем. Удалось отбить несколько атак. Через некоторое время у роты иссяк весь запас патронов. Тогда бойцы пошли в рукопашный бой... Погибла почти вся рота, в том числе и ее командир Хан Унён. Вместе с корейскими партизанами погибли 20 русских бойцов НРА, которые примкнули к роте. Из 51 человека только двое остались в живых благодаря счастливой случайности. После боя санитары подобрали на поле боя Ким Чуннипа и Ман Чунгёля, получившего 18 штыковых ран. Потери белогвардейцев составили 600 человек.
Только через три дня после кровавой битвы за Иман жителям города разрешили убрать тела погибших. 6 апреля 1922 г. отважных партизан похоронили в братской могиле. В честь их подвига на южной окраине Дальнереченска около железнодорожной станции воздвигнут обелиск, на котором начертано: «Русским и корейским партизанам, павшим в боях за власть Советов в Приморье (1920-1922 гг.)».
21 декабря 1921 г. противник перешел в наступление на Хабаровск. Вместе с регулярным 6-м стрелковым полком НРА на защиту Хабаровска встали и бойцы 3-й корейской роты под командованием Ким Хонъиля. Но после упорных боев с превосходящими силами врага в ночь на 22 декабря они оставили Хабаровск и отошли на левый берег Амура, где заняли оборонительные позиции в районе Владимировки. Помощник Главкома С. Серышев высоко оценил стойкость защитников Хабаровска: «Теперешнее благоприятное отступление из Хабаровска без потерь с нашей стороны обусловлено тем, что мы сумели временно задержать наступление противника в районе Владимировки и Хабаровска, и этим мы обязаны корейской роте, проявившей беспримерную храбрость и боеспособность...» (47)
В феврале 1922 г. развернулись ожесточенные бои за ст. Волочаевка. В течение трех суток части НРА штурмовали Волочаевку, где белогвардейцы создали мощную систему обороны, которую они называли Дальневосточным Перекопом: высокая сопка Ки-юнь-карани была оплетена колючей проволокой в шесть рядов, склоны изрыты окопами, блиндажами и волчьими ямами. Решающие бои начались 10 февраля, когда части НРА пошли на героический штурм вражеских укреплений, в ходе которого массовый героизм проявили бойцы корейской роты 6-го стрелкового полка под командованием Чхве Керипа и Лим Пхе. Командир сводной бригады В.А. Попов следующими словами характеризовал роль этого подразделения в битве за Волочаевку: «Десятого февраля при 40-градусном морозе части двинулись в наступление. Корейская рота 6-го полка первая подошла к проволочным заграждениям и бросилась на штурм. Большинство бойцов не имели ножниц для резки проволоки, поэтому приходилось рвать ее штыками, прикладами и даже собственными телами. Противник открыл с броневиков ураганный пулеметный огонь. Рота почти вся погибла, повиснув на проволоках» (48).
Впоследствии участники волочаевских боев вспоминали: их характерной особенностью было то, что везде и всюду на полях сражения раздавались возгласы на двух языках: «Ильбо!», «Вперед!», «Ёбо Ильбо!», «Товарищи, вперед!». Причем призывы на корейском языке «Ильбо!», «Ёбо Ильбо!» произносили и русские командиры (49).
В битве за Волочаевку корейская рота сражалась в составе 6-го отдельного стрелкового полка, который «за беспримерную доблесть, стойкость и отвагу, проявленные в бою 12 февраля 1922 г.», был награжден орденом Красного Знамени с присвоением полку наименования «6-й ордена Красного Знамени Волочаевский стрелковый полк» (50).
14 февраля 1922 г. части НРА и корейские партизанские подразделения вступили в Хабаровск. Первыми вошли в город бойцы 8-го полка НРА, в составе которого была одна корейская рота...
Линия фронта приближалась к Приморью, где продолжалось партизанское движение в тылу у японцев и белогвардейцев. Для обеспечения организованного руководства партизанским движением и координации действий отрядов партизан еще в январе 1922 г. сформировали штаб партизанских отрядов Приморья во главе с А. Флегонтовым и А. Рубцовым, которому подчинили и корейский партизанский отряд Ли Ёна.
Партийные и государственные органы накануне завершающих сражений с белогвардейцами и японскими интервентами придавали важнейшее значение агитационно-пропагандистской работе среди русского и корейского населения Приморской области. Секретарь Дальбюро ЦК РКП (б) Буйко телеграфировал Приамурскому и Амурскому областным комитетам РКП, чтобы они передали всем подведомственным корейским секциям и комячейкам в порядке боевого приказа следующее:
«1. Устраивайте собрания, митинги, на которых разъясняйте корейским массам необходимость защиты Республики от вторжения японских лакеев, а за ними самих японцев, несущих расправы и разорения корейскому населению.
2. Содействуйте скорейшему выполнению продналога, необходимого для прокормления армии.
3. Изживайте скорее борьбу группировок в корейских коммунистических революционных организациях, указав массам на состоявшееся объединение двух коммунистических группировок Шанхая и Иркутска и на съезд корейских революционных организаций, уже собравший всех представителей корревдвижения.
4. Агитируйте за вступление добровольцев в армию, коммунисты должны показать пример и записываться первыми.
5. На случай перехода района Вашей работы в тыл противника готовьтесь к конспиративной подпольной работе, заранее организуйте связь и ячейки.
6. Перебросьте литературу Корцека через фронт и распространяйте ее в кратчайший срок» (51).
По призыву Дальбюро ЦК РКП(б) и правительства ДВР против японских оккупантов восстало почти все корейское население.
Упорные бои партизан развернулись против каппелевцев в Ольгинском районе. Сучанский корейский партизанский отряд под командованием Лим Ханджу совместно с русскими отрядами неоднократно совершал набеги на поселок Ольга и участвовал в его освобождении. 7 июля 1922 г. начальник 5-го участка Ольгинской уездной милиции доносил, что 6 июля в юго-западном направлении со стороны деревень Пермская и Серафимовская был обнаружен отряд партизан, который, оттеснив сторожевое охранение, стремительно перешел в наступление. «Силы партизан, - сообщал он, - насчитывают 450-500 человек, в числе партизан были и корейцы, около 250 человек, одетые в белую национальную одежду; завязавшийся бой длился до 9 часов вечера; корейцы наступали на наш правый фланг, другой отряд партизан действовал справа, стараясь отрезать наступление нашего отряда, но, потеряв убитыми и ранеными 60 человек, отступили» (52).
Ожесточенные сражения партизан с белогвардейскими войсками летом 1922 г. охватили и Никольск-Уссурийский военный район, где в ряде населенных пунктов власть фактически принадлежала народным мстителям. В апреле 1922 г. начальник Никольск-Уссурийской уездной милиции доносил милицейско-инспекторскому управлению ведомства внутренних дел, что «в районе Борисовской волости, в долинах рек Шуфана, Вангоу, Ян-чакоу и Шипицань (Сибечан. - Авт.), проживает много корейцев, занимающихся хлебопашеством. В каждом из названных поселков находятся базы корейских партизан в количестве 300 человек, прекрасно вооруженных винтовками и револьверами». В секретном рапорте начальника 3-го участка Никольск-Уссурийской уездной милиции от 7 июня 1922 г. снова сообщалось, что «в Борисовской волости по настоящее время в местностях Шуфан, Вангоу, Чапи-гоу, Шипицань и Янчагоу находятся корейские партизаны численностью 600 человек, вооруженные винтовками и двумя пулеметами (53).
Так было не только в Никольск-Уссурийском и Ольгинском уездах. Тысячи партизан, разбросанных по Приморью, беспрерывно, то в одном месте, то в другом, совершенно неожиданно для врага делали налеты на тыл, пускали под откос поезда, разрушали транспорт. Молниеносно нанеся удары, партизаны также быстро уходили вновь в дремучую тайгу.
Японские интервенты стремились сохранить за собой Южное Приморье. Но самоотверженная борьба трудящихся Дальнего Востока и рост революционного движения в японском тылу заставили японское правительство 23 июня 1922 г. официально заявить о своем решении эвакуировать экспедиционные войска с территории Приморья к 1 ноября 1922 г. А 15 августа главнокомандующий японской армией в Сибири Тачибана опубликовал декларацию об эвакуации японских войск на родину с указанием ее расписания. Но, хорошо зная провокационную политику японских интервентов, партизаны Приморья зорко следили за каждым шагом оккупантов и их белых ставленников. Частям НРА и партизанским подразделениям был отдан приказ оставаться в полной боевой готовности на случай нового предательского выступления японцев.
Боевые задачи были поставлены и перед корейскими партизанами. Всем отрядам, сражавшимся в Приморье, приказали перенести место дислокации в Посьетско-Хуньчуньский партизанский район. Командующим всеми корейскими партизанскими отрядами Реввоенсовет Приморья назначил Ким Гёнчхона.
В сентябре 1922 г. отряд Хан Чханголя из соединения Ким Гёнчхона участвовал в боевых операциях в Анучино - Ивановке и принял непосредственное участие в освобождении деревни Ивановки, где находилось более 500 белогвардейцев. Затем партизаны из отрядов Хан Чхангёля и Син Уе приняли участие в Спасской операции (11-12 октября), в результате которой были освобождены Спасск и Никольск-Уссурийский. В Посьетском районе в то время действовали около 700 корейских партизан под командованием Ким Хичена, перед которыми поставили задачу не допустить перехода белогвардейцев через китайскую и корейскую границы. В Монгугайской долине к отряду Ким Хичена присоединился партизанский отряд Лим Бёнгыка в составе 100 штыков и 25 сабель, и они совместно продолжили преследование врага по тракту Барабаш - Новокиевское. Успешный боевой переход в это время совершили от Никольск-Уссурийского через Посьет до устья Тумангана и бойцы Сорбаканского коммунистического партизанского отряда численностью 600 человек под командованием прославленного командира Ли Чунджипа (54).
7 ноября 1922 г. был освобожден Владивосток. Гражданская война на Дальнем Востоке подошла к концу. Корейские партизанские отряды продолжали двигаться к Посьетско-Хуньчунскому партизанскому району, к месту своей дислокации. В последние дни октября белогвардейские части отступили к последней черте советской границы - к Хуньчуньскому перевалу. Партизаны видели, как озлобленные толпы белых на перевале дали «прощальный залп» в сторону освобожденного Советского Приморья и удалились в направлении к китайскому городу Хуньчуню. Другое сборище белых бежало к берегам р. Туманган, у деревни Красное село переправилось через реку и удалилось вглубь территории Кореи. Часть белых ушла на кораблях в Вонсан.
* * *
Мужество и отвагу проявили корейские партизаны на полях сражений в период Гражданской войны и иностранной интервенции на русском Дальнем Востоке и борьбы за независимость Кореи. Они вписали немало славных страниц в героическую летопись борьбы за власть Советов на Дальнем Востоке. Поистине неоценима и работа корейских революционеров по разложению японских интервенционистских войск, начало которой было положено А.П. Ким (Станкевич).
Известный американский интернационалист Альберт Рис Вильямс, посетивший русский Дальний Восток во время иностранной интервенции, вспоминал о том, что в создававшуюся тогда на Дальнем Востоке Красную Армию вступали представители «многих национальностей, вплоть до чехов и корейцев», и что, «расположившись у костра, корейцы, бывало, говорили: «Сейчас мы будем сражаться за вас (русских. - Авт.), за вашу свободу, а придет время, и вы вместе с нами будете биться с японцами за нашу свободу» (55).
Одним из ярких проявлений интернациональной солидарности корейских трудящихся и осознания ими общности целей с трудящимися России является послание штаба действовавшего в районе Сучана корейского партизанского отряда белогвардейскому генералу Ястребову. В ответ на призыв генерала не вмешиваться в Гражданскую войну и воевать с японцами у себя, дома в Корее, партизаны писали: «Мы знаем, западные правители бессильны вовлечь свои народы в борьбу против Советской России. Остается одна Япония, наш враг и враг Советской России, которая хочет поработить Дальний Восток, как поработила нашу Корею. Вы находитесь под японским крылышком и воюете против русских, защищающих свой край от захвата его Японией. Мы, корейцы, ни когда не были и не будем врагами русского народа, а всегда - друзьями. Вы - союзники японцев, работаете на пользу Японии, прикрываясь лозунгами борьбы с коммунистами, а потому Вы враги также и наши. Мы знаем, чем скорее мы вас выбьем, тем меньше надежд у Японии, тем скорее станет Российская Республика сильнее, тем скорее будет свободна Корея» (56).
Участие 10 тыс. корейских трудящихся непосредственно в вооруженной борьбе против интервенции и белогвардейщины на Дальнем Востоке и оказании помощи партизанам явилось их важным вкладом в упрочение дружбы и революционного сотрудничества двух соседних народов. Корейские интернационалисты воевали за свободу и лучшее будущее России, ставшей для многих второй родиной, а для некоторых и первой (с начала переселения корейцев в Россию прошло тогда уже более полувека).
Героическая борьба корейских трудящихся против японских интервентов оказала большое влияние и на развитие антиколониального движения в Корее. Тысячи павших в жестокой борьбе с врагами были уверены в том, что они умирают и за светлое будущее независимой Кореи. В годы войны сложилось ядро корейских революционеров-интернационалистов, получивших солидную политическую и военную подготовку и закалку, вынесших твердое убеждение в том, что для успешной борьбы против чужеземных угнетателей необходимо единство, сплочение и объединение всех антияпонских сил в Корее и за рубежом. И сегодня, когда Россия переживает немало трудностей на пути строительства нового демократического общества, российские корейцы - потомки мужественных борцов против установления японского колониального господства в Корее в начале XX в. и против японских интервентов на российской земле в 1918-1922 годах - вправе рассчитывать на понимание, содействие и помощь со стороны своей исторической родины.
1. См.: Японская интервенция в 1918-1922 гг. в документах, с. 9.
'" Гоженский Ив. Участие корейской эмиграции в революционном движении на Дальнем Востоке // Революция на Дальнем Востоке. Выпуск I. - Москва-Петроград, 1923, с. 364-366.
2. ГАРФ. Фонд 200.
3. Сивол хенмён сипджунён ква собетхы коре минджок (10-летие Октябрьской революции и советская корейская нация). - Владивосток, 1927, с. 48-50.
4. Краткая биографическая справка о А.П. Ким (Станкевич) составлена по: Ли Инсоб. Автобиография // РГИА ДВ. Фонд Р-562. Опись 1. Дело 1552. Листы 5-5 об.; Ким Сын Хва. Очерки по истории советских корейцев, с. 91-94; Ким М. Т. Корейские интернационалисты в борьбе за власть Советов на Дальнем Востоке (1918-1922). - М., 1979, с. 49-56; Хан С. А. Участие корейских трудящихся в гражданской войне на русском Дальнем Востоке (1919-1922) // Корея. История иэкономика. Сб. статей. - М., 1958, с. 55.
5. Хан С.А. Корейские партизаны в борьбе за власть Советов на Дальнем Востоке// Военно-исторический журнал, 1963, № 5, с. 100.
6. Ким Сын Хва. Очерки по истории советских корейцев, с. 102.
7. Сипвол хенмён сипджунён ква собетхы коре минджок, с. 48-50.
8. Список членов Временного военно-революционного штаба Ольгинского уезда, оперировавших по свержению власти правительства адмирала Колчака в 1919 г. Кр. Владивосток, 16 января 1922 г. // РГИА ДВ. Фонд Р-517. Опись 1. Дело 1. Лист 22; Ильюхов Н. и Самусенко И. Партизанское движение в Приморье. - М., 1962, с. 62-63.
9. Там же, с. 65-67.
10. Красный архив. Т. 6 (91), 1938, с. 52.
11. Ильюхов Н. и Самусенко И. Партизанское движение в Приморье, с. 136-140.
12. Аносов С.Д. Корейцы в Уссурийском крае. - Хабаровск-Владивосток, 1928, с. 21.
13. Ким Сын Хва. Очерки по истории советских корейцев, с. 112-114.
14. Список корейских партизанских отрядов, действовавших на Дальнем Востоке в 1919-1922 гг. // Труды Центрального государственного архива РСФСР Дальнего Востока. Выпуск 1. - Томск, 1960, с. 310.
15. Ким М.Т. Корейские интернационалисты в борьбе за власть Советов на Дальнем Востоке, с. 134.
16. Там же, с. 117.
17. Боевое содружество трудящихся зарубежных стран с народами Советской России (1918-1922). Документы и материалы. - М., 1957, с. 217.
18. Иркутский областной центр хранения документации новейшей истории. Фонд 1. Опись 1. Дело 452. Лист 32.
19. Бурят-Монгольская Правда. 1957, 30 октября.
20. Сипвол хенмён сипджунён ква собетхы коре минджок, с. 57.
21. РГИА ДВ. Фонд Р-100. Опись 6. Дело 108. Листы 1-2.
22. Сипвол хенмён сипджунён ква собетхы коре минджок, с. 58.
23. Там же, с. 58.
24. См.: Ким М.Т. Корейские интернационалисты в борьбе за власть Советов на Дальнем Востоке, с. 20.
25. Амурская газета, 1920, 10(23) апреля.
26 Рапорт бывшего начальника 3-й Сибирской стрелковой дивизии НРА ДВР в Особый отдел ВЧК при 5-й Армии от 10 сентября 1920 г. // РГА СПИ. Фонд 435. Опись 154. Дело 10. Лист 6.
27. Боевое содружество трудящихся зарубежных стран с народами Советской России (1917-1922). Документы и материалы, с. 251-252.
28. Послужной список командующего всеми вооруженными силами Иркутской губернии Н.А. Каландарашвили. Составлен 12 июля 1921 г. // Иркутский областной центр хранения документации новейшей истории. Фонд 300. Опись 1. Дело 322. Листы 4-5.
29. Постановление заседания Реввоенсовета 5-й Армии и ВСВО от 24 сентября 1921 г. // Там же. Листы 27-28.
30. Красное знамя, 1920, 27 июля.
31. Новосибирский областной центр хранения документации новейшей истории (НОЦХДНИ). Фонд 1. Опись 9. Дело 7. Лист 425.
32. Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ). Фонд 283. Опись 765. Дело 365. Листы 18-19.
33. Донесение российского генерального консула в Сеуле Лютша российскому консулу в Токио Крупенскому. Сеул, 12 октября 1920 г. // АВ ПРИ. Фонд 283. Опись 766. Дело 350. Листы 12-13.
34. РГА СПИ. Фонд 495. Опись 154. Дело 119. Лист 10.
35. Телеграмма председателя Облкома Коркомпартии Пака, секретаря Приамурского облбюро Шейнгардта в Корсекцию Дальбюро ЦК РКП от 2 января 1921 г. // РГА СПИ. Фонд 495. Опись 154. Дело 99. Лист 13.
36. РГА СПИ. Фонд 495. Опись 154. Дело 25. Лист 10.
37. Протокол секретного заседания Корейской секции при Дальбюро ЦК РКП(б), состоявшегося 21-го декабря 1920 г. в г. Чите. // РГА СПИ. Фонд 495. Опись 154. Дело 25. Лист 30.
38. Сипвол хенмён сипджунён каа собетхы коре минджок, с. 58-62.
39. Боевое содружество трудящихся зарубежных стран с народами Советской России (1917-1922), с. 387.
40. «Стариком» Краснощекое называет Каландарашвили, которого сибирские партизаны звали «дедушкой».
41. Телеграмма Предправительства ДВР Краснощекова в НКИД тов. Чичерину. Копия Ленину. Омск, 3 июня 1921 г. // РГА СПИ. Фонд 17. Опись 84. Дело 191. Листы 10-11.
42. РГА СПИ. Фонд 17. Опись 84. Дело 191. Листы 7-8.
43. Доклад уполномоченного Дальвостсекретариата Коминтерна при Реввоенсовете корейских революционных войск Охолы за период времени от 20 мая до 20 июля 1921 г. // РГА СПИ. Фонд 17. Опись 84. Дело 210. Лист 36 об.
44. РГА СПИ. Фонд 17. Опись 84. Дело 370. Листы 106-107.
45. РГА СПИ. Фонд 17. Опись 84. Дело 370. Лист 20.
46. Отчетный доклад Корейской секции Приморского губкома РКП(б) о своей деятельности от 1-го января 1923 г. по 1-е марта 1924 г. // РГА СПИ. Фонд 372. Опись 1. Дело 1045. Лист 129 об.
47. Цит. по: Японская интервенция в 1918-1922 гг., с. 128.
48. Попов В. На подступах к Волочаевке // Таежные походы. - М., 1936, с. 271.
49. Сипвол хениён сипджунён ква событхы коре минджок, с. 77.
50. И на Тихом океане... 1920-1922. Народно-Революционная армия ДВР в освобождении Приамурья и Приморья. Сборник документов. - Иркутск, 1988, с. 317.
51. РГА СПИ. Фонд 372. Опись 1. Дело 1094. Лист 59.
52. См. также: Владиво - Ниппо, 1922, 20 июля.
53. Рапорт начальника 3-го участка Никольск-Уссурийской милиции от 7 июня 1922 г. // РГИА ДВ. Фонд Р-727. Опись 1. Дело 60. Лист 124.
54. Ким М.Т. Корейские интернационалисты в борьбе за власть Советов на Дальнем Востоке, с. 87.
55. Таежные походы. - Хабаровск, 1972, с. 29.
56. Боевое содружество трудящихся зарубежных стран с народами Советской России, с. 388-389.
|
Cuprum
Message Maniac
From: Барнаул
Messages: 829
|
|
Siberian partisans / Сибирские партизаны |
|
|
|
А вот ещё одна находка с аукциона. Это партизаны Тальского (?) полка отряда Кравченко (судя по надписи на обороте):
|
Николай
Registered User
From: Воронеж
Messages: 1584
|
|
Siberian partisans / Сибирские партизаны |
|
|
|
Военно-исторический музей Хабаровска
|
|
First Prev
31 - 40
41 - 50
51 - 60 61 - 70
71 - 80
Next Last
|
|
|
Currently Online: 1 Guest
Total number of messages: 2943
Total number of topics: 317
Total number of registered users: 1397
This page was built together in: 0.0619 seconds
|
|
|
|
|
|
3.JPG "Basmachis (set №3), 28 mm")
